ГОЛОВА СКАЗОЧНИКА
МАЛЬЧИК И СОБАКА
Утром на пустынном пляже у
моря толстый мальчик с высоко стриженным по-татарски затылком
и черный молчаливый терьер. Странный мальчик - на пальце поблескивает
серебряное кольцо.
То ли мальчик, то ли карлик
- они уже выкупались - сперва купался карлик - собака сторожила
сандалии и полотенце - глядела в море, нервничала и повизгивала
- потом карлик ей разрешил - собака бросилась в море и поплыла
- черная голова высоко над волнами - было видно: сильная собака.
Вышла, отряхнулась, повернула
блестящую голову с острыми ушами и посматривает на меня недоверчиво,
со сдержанным достоинством.
На пляже никого - на пляже
видны редкие загорающие - на пляже никого - никого на пляже.
Мальчик говорит с собакой вежливо:
"Пожалуйста, посиди", "идем, пожалуйста", - если бы он сейчас
проглотил живую рыбу, это бы меня меньше удивило.
...почудилось - сначала отдаленно,
краем сознания, будто краем пустыни - очень быстро приблизилось
и обрело полуявственные формы, сотканные из зыблющегося туманного
в солнце воздуха над морем - и вовсе не воздуха - а из нечто порожденного
моим воображением и этим южным утром - да воображение ли это?
- скорее всего, реальность без перехода переливается в иное, даже
не меняя пейзажа...
Так они и прошли мимо меня
от моря: высокий бледный - с летящим лицом - господин, грациозно
ступая по гальке своими четырьмя сухощавыми лапами и поводя острыми
ушами на фоне скал, - и его верный карлик - мальчик-толстяк в
красных плавках, просто прошли из восточной сказки к белым домикам
поселка и выцветшему флажку спасательной станции.
Что-то подтолкнуло посмотреть
в другую сторону - там шли их двойники - тоже удаляясь от меня
- к каменному хаосу надменного Карадага - к его скалам и башням...
Неподалеку сели две мухи -
одна покрупней, другая - черная, похоже: мальчик и собака.
Два морских камешка - коричневый
круглый и черный длинный - тоже они.
Дикая груша и черный боярышник
- что это: намек или перевоплощение?
На пляже виднелись редкие фигуры
загорающих - на пляже ничего не было - виднелись редкие фигуры
- на пляже не было никого.
По тропинке, мимо гор из вулканического
пепла - растресканных, как слоновья шкура, - медленно двигалась
старуха в лиловом халатике - я узнал знаменитость этих мест, которая
шла купаться.
А вверху над зеленой кромкой
травы в облачной бледной синеве - с утра уже знойной - пропечатывалась,
смутно прочитывалась сетка морщинистого старушечьего лица - грозного
лика иной реальности.
На гальке лежал небрежно кинутый
лиловый халатик, будто Мария Николаевна - молодая девчонка, убежала
в море и плавает там, запрокинув юное лицо к налетающим чайкам.
Где ее покойный муж? - Еще
учится в другом городе. Где ее умершая сестра? - Вон она бежит
к ней от скал Карадага - скользит по воздуху. Где все бывшие и
минувшие? - Никуда они не делись, каждый либо появился, либо еще
появится в будущей - уже прошедшей, но не увядшей жизни.
Это пучок сухой лаванды, который
лежит на пюпитре черного "Стейнвея", там стоят ноты, которые она
еще разучивает и разучивает...
Эта соната - как раскрытая
на прибрежной гальке шахматная доска с расставленными на ней фигурами.
Махнула случайная волна - и смешала, смыла все фигуры в кипящее
море.
Продолжение книги
|
|