 |
|||||||
 |
|||||||
|
 |
|||||||||
|
|||||||||
|
20 хрустальных Генрихов
памяти художника Володи Яковлева картина — химера: в кувшине цветы такого размера такой красоты! — их лепестки — распростёртые крылья (смутные проблески тел и белья) я таким же скоро стану а тебе по телефону говорят что умер я ты знаешь любил я цветы рисовать большие и белые будто колёса тычинок и пестиков рыжее мясо картины мои продавали родители которые жили и света не видели зренья осталось процентов на пять но краску под кистью любил осязать теперь все мы умерли тем не менее лежим в эпицентре на сохранении в средней школе в десятом классе — на чёрном баркасе — на гладкой скале — отец — костюм коробом мать — даже мёртвая видно что с норовом а я у них — собачонка и на шее бечёвка школьники нас не обижают нас окружают фиалки весенние до Воскресения до Вознесения а что писался в кровать стоит ли упоминать милосердная мать Божья Матерь поменяла на облако одеяло постелила травы на кровати... дуктора не слышу — слышу голоса в тридцать три яруса мои небеса где плавают ангелы — Божья роса прожил полжизни своей головы в сумасшедшем доме на краю Москвы а вообще ходите без опаски здесь призраки стреляют папироски здесь и рисую портреты цветов и пачку «Беломора» всегда раздать готов в проходной собака — без одной ноги и такие дали крикнешь — и беги... Облака 1 здесь за стеклом иллюминатора всегда — арктическое утро я ртутной каплею ползу плато изрытое — внизу маячит призраком булыжника но кажется я вижу лыжника вдали на пухлый холм взбирающегося со склона серого съезжающего с трамплина в рваный дым летящего в просвет лазоревый проваливающегося над взбитой прядью повисающего — и друга узнаю — художника в картине собственной гуляющего ...и сбоку солнцем освещается как будто Небо — не греховное единственное и верховное как в водах в небе отражается — Петр! Беленок! — не слышит оклика сам виден ястребом в бинокль — ныряющий и повторяющийся страдающий и наслаждающийся лучисто озарённый с краешка... там где-то Вечность... тонкий край... и никогда не умирай... 2 ...ползти стоять худеть поститься совозлежать совозноситься растягиваться расползаться нищать почти что побираться разляпаться разбинтоваться просвечивать изрешетиться на сто барашков разбежаться неслышно блея истончаться и дымом в глубине истаивая последней струйкою молиться одним намёком — синь густая ...и снова возникать — откуда? младенцем — призраком родиться расти гордиться величаться — нахмуриться и осердиться разбормотаться разворчаться давить тесниться гоношиться — и вдруг блеснуть плавильной печью заговорить раздельной речью и страшным ливнем разрешиться ...закатные и грозовые плакатные — все кучевые гнедые сивые караковые различные и одинаковые стоящие и пролетающие гонимые и догоняющие как Лермонтов разочарованные и злые — наэлектризованные нестуящие преходящие какие-то ненастоящие застывшие безумным выбросом и скрыто — непонятным образом в себе все вещи зарождающие пустые храмы воздвигающие пустые толпы собирающие и миру сумерки навязывающие — вдруг изнутри зарницей высвеченные Иерушалаим нам показывающие... ...чудовища из мрака выхваченные... пришельцы овцы морды орды Шварценеггеры и черный Мёрдер... горой клубящиеся мышцы кишечник белый как из ваты мозг розовый голубоватый — и в облако влетают птицы мириады капель в голове его — все элементы Менделеева! так вот откуда наш Солярис! а мы выдумывать старались Танки я услышал: в городе — танки... тёмный город на моём рисунке в подворотне у зелёного бака танк принюхивается как собака лижет что-то из консервной банки а другие воду пьют из колонки смотрят недоверчиво кошки месяц им показывает рожки на асфальте отпечатались траки — вот какие танки раскоряки! Дочке я рассказывал сказки: «грубый танк совсем не знает ласки весь в мазуте чешется от смазки угорел от грохота и дыма... вымыть в душе танк необходимо протереть мохнатой простынёю чтоб сияло лицо его стальное... а давать ему можно — морковки а водить — как слона — на верёвке станет он повежливей к людям да и мы вокруг все живые будем» ни в Тбилиси ни в Чечне ни в Чили вежливости танки не учили памятник в железе — рыцарь конный танк — его преемник беззаконный он — дебил — последний в этой банде топчет безоружных по команде глупый танк! Зачем нажрался «дури»? Чтоб увидеть радугу в лазури? Смял киоск, переехал машину да и въехал с грохотом в витрину — и отпал... прожекторб потухли... на асфальте — зонтики туфли и раздавленные как большие куклы... видел я состав на полустанке: на платформах под брезентом — танки разглядел я форм благородство с древними родство, с кубизмом сходство угадал в прозрении мгновенном что разрежут скоро их автогеном и в мартен загрузят останки чтобы сделать людям новые танки Подмена лежит красавец впалый живот рыжеват — мёртвый на совесть всё есть и всё не живет говорит патологу анатом «привезли из Чечни под фольгою учти» — да ведь я их слышу почти — их сердца под белым халатом а моё — теперь уж молчи вылезли — откуда? — золотая зада Лизада и фаянс ада синяя хурда супницею морда а за ними ещё существо не осуществляющее ничего — о! я белый и плоский близко — разглядывают поры древесной коры — нет и намёка игры: шар и куб молчат у губ может быть осталось — какая-нибудь жилка прыгалка-стукалка пустая зажигалка — деревянный как лосось выморожен насквозь — шарик — пшик но вот существо не осуществляющее ничего испустило что-то вроде писка дёрнулась ступня поползла простыня и скрипя от песка постепенно согнулось колено — треск трески утро метро трактор бодро быстро сестра бедро кастро грек крюк школа первый ученик электродрель электровизг тоска трамвай тесно внутри отстранена от участия бестия — утроба потолок потёк пальцем ткни трухлявая труба на цинковом ложе не видя гляжу — как выгляжу? как выглажен! ступни торчат как пни там за санитаром на стене — узором золотая зада Лизада и цветок бреда — синяя Хурда а я совсем не из Чечни ... в разрыве туч слепят лучи меня замучили врачи: пировать так пировать — оскальпировать! не всё окостенил мороз ...разрез уже и не кровавый во мне — не во вне заскрипели суставы напрягся обмяк как состав-товарняк между ног внизу оживаю и ползу: зу-зу-зу смотри изнутри! — так — колодец двоится уродец ...в тёмном бараке — ярость и крики — рассорились хурда и мурда — грызутся собаки «будешь жить?» «нет!» «да!» действительно моргнул он или я? колено согнул я или он? трак трек трюк сел — фото ярко: сосед раздет другой раскрыт — и голубые стены морга вода течёт... стою обесцвечен почти обесточен ... в корыте нашел свою чёрную печень — зашил... или не я стою? может быть не свою... в общем ушёл а лизада и хурда в виде чайника узора на столе у санитара проводили со двора: мурда мурда уходи из никуда! говорят что я помолодел теперь наделаю им дел! лицо мое слишком белое а ведь я глядел со стороны! — и голый был как поросячий хвостик. ... мне нравится шуршащий пластик и сухая возня воды я скорее всего — существо не осуществляющее ничего Охота Лес — далеко Кровь Брызги Проснулся Спина Родинка Странно Часто дыша Бежал Принюхиваясь Женщина Шея и волосы Совсем незнакомая Тубо! За кустарником Голос хозяина Но даже комната И та Не моя Серая ходит Хлопая крыльями Уже на земле Спит Приготовлю кофе Подам в постель Весь раздуваясь Кругами Красивый петух Спросить или нет? Глотает смешно Ушами двигает Огнём плеснуло! Топорщатся перья Горячая пасть Глаза потеплели Конечно же любит Спрошу Отобрал глухаря «Хорош» Осинки и кочки Смотреть на неё Некрасивая А ведь подумал: убью Ушами трясёт Вынул клеща Если услышали — Груди повисли Ключицы «Спасибо милая» Пост обойдём Подозвал И пошёл посвистывая Успеть бы уйти Параллельная Отсвет на бронзе Лес пройдёшь И растаешь Вместе с собакой Даже убьёшь Всё равно Из квартиры не выйдешь Хрустальная пробка В каждой по Генриху Сколько их? Столько Тронуть нельзя Рассматривать только Каждый Сидит На зелёной траве В кедах И солнышко На голове Вот повернулись Разом Все двадцать Веером глаз Ничего не боятся Это я — Здесь Неуверенно робкий А Генрихи — Грани Хрустальной пробки У всех сорока Сложилось И вышло О гольфе беседуют Просто не слышно Любой Отшлифован И завершён Лекарства глотающий Я Им смешон На обе страницы Голая Лаковая Перемигнулись У всех Одинаковая В «тойоте» На даче В лесу И в саду Но черви! И лярвы! И всё — на виду! Я стольким приятным Обязан графину Но в шкаф Этот штоф Захочу — и задвину Мы — сон А не клон И совсем не родня Но что они празднуют Вместо меня? |
|||||||||
 |
